Ключевые слова: примордиализм, конструктивизм, реализм, этнос, этничность, этнография, этнология, социально-культурная антропология, аккультурация, ассимиляция.

Аннотация:

В современном научном дискурсе понятия “этнос” и “этничность” продолжают быть дискуссионной проблемой, несмотря на то, что ее изучение охватывает длительный период. Происходит это по причине разного понимания этих понятий, за которыми стоит сущность социально-культурного развития человеческого общества. Другими словами противоречие в трактовке и интерпретации этих понятий находится в оценке пространственно-временного континуума природы “этнического”. По большому счету в этнонауке есть два противоположных взгляда на эту проблему: является ли этот феномен изначальным в истории человечества или он есть ситуативный факт в сложной структуре социума? Первый взгляд лежит в основе такого научного течения, как примордиализм. Второй является главным содержанием конструктивизма – направления, превалирующего в западной концепции этничности. В ней же проявляет себя и третий, как бы промежуточный взгляд на этническую проблему – инструментализм, содержащий в себе теоретические принципы первого и второго.

Конструктивизм, в последнее время широко распространенный в западной этнологии/социально-культурной антропологии, получил тактическое преимущество перед всеми другими теоретическими моделями, найдя своих адептов и среди отечественных специалистов по этнической проблематике.

В статье все эти вопросы рассматриваются на материалах предыдущих работ ее автора: двух монографий и нескольких статей, посвященных теории и методологии этнографии/этнологии/социально-культурной антропологии. В качестве работы, подытоживающей уже имеющиеся на это время основные теоретические взгляды на феномен «этнического» в истории человеческого общества, автором подготовлена к печати монография «Этнос и этничность. Ретроспективный взгляд на проблему». В ней высказано предложение – изучать этот феномен, с точки зрения реализма, то есть с максимально возможных точек зрения.

***

Из истории отечественной этнографии известно, что самостоятельной наукой она становиться в первой трети XIX века, выделившись из географии. В качестве той же научной дисциплины она под различными названиями, но более всего именуя себя “этнологией” или “антропологией”, появляется и в других странах. В начале XX века шли споры, к каким наукам следует отнести этнографию – общественным или естественным? В России продолжались они не один год и только уже в советское время (1920), когда в I-м МГУ была образована самостоятельная кафедра этнографии, эти споры закончились Тогда она однозначно была институализирована как историческая наука (Керимова 2011:143–152). В этом факте большую роль сыграли исследования таких российских антропологов и этнографов, как А.П. Богданов, Н.Н. Миклухо-Маклай, Д.Н. Анучин, Н.Ю. Зограф, М.М. Ковалевский, Н.Н., Н.Н. В.Н. Харузины. А также ученые Н. М. Могилянский и С.В. Широкогоров, особенно проявившие себя в вопросе теории этнографии, все больше позиционирующейся в начале ХХ века, как этнология. Они стали одними из первых, кто сформулировал основные принципы теоретической категории “этнос”: Могилянский в статье «Предмет и задачи этнографии» (Могилянский 1916), Широкогоров в работах «Место этнографии среди наук и классификация этносов. Введение в курс этнографии Дальнего Востока» (Шанхай,1922, переиздание Владивосток, Дальневосточный университет 2001) и «Этнос. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических знаний» (Владивосток, 1923, переиздание Владивосток, Дальневосточный университет. 2001). Написаны эти работы были на основе изучения им тунгусо-маньчжурских культурных общностей¹.

В результате им было сформулировано следующее определение этноса: «Этнос – есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традиций и отличаемых ею от таковых других групп» (Широкогоров 1922:13). Но, проанализировав опыт всей мировой науки, ученый стал склоняться к тому, что на практике человеческие общности предстают как совокупность экономических, социальных, культурных, религиозных и других отношений. Поэтому свести “этническое” к одному знаменателю чрезвычайно трудно, что стало основной проблемой в предлагаемой им теоретической модели. В связи с этим он пишет: «Итак, классификации с антропологической, лингвистической и этнографической точки зрения до настоящего времени еще не дали возможности построить согласованную схему. Быть может ввиду неустойчивости всех признаков и легкой заимствованности их, этого и невозможно сделать вообще» (Широкогоров 1923:46). Видно, что ученый уже тогда предрек те трудности в понимании и интерпретации этноса и производных от него, которые постоянно встречались и встречаются до сих пор на пути их исследования. Он понимал, что этнос необходимо рассматривать как некую целостность, находящуюся в различных средах: природной, культурной и иных. Отсюда этнос есть некая родовая сущность человеческого общества, данная ему изначально (именно так понимают эту проблему приверженцы научного направления, получившего название «ПРИМОРДИАЛИЗМ»)².

Из этого вытекает, что в понимании этноса никак нельзя исключать его биологического начала, из которого, собственно, по мнению примордиалистов, этнос и возник в процессе этногенеза³. В его дальнейшем существовании, по мнению С.М. Широкогорова, важную роль играет коллективное сознание. Особенно в адаптации его к окружающей среде, а также в процессе воспроизведения им собственной культуры. «…Сложность культуры каждого этноса, — считал он, — столь велика, что понять и начертить дальнейшую эволюцию ее можно только путем анализа происхождения и зависимости всех явлений от всего комплекса этнографических особенностей, связанных между собою не только генезисом, но и равновесием» (Широкогоров1923:21). В этой связи ученый пришел к идее объединить такие науки, как физическая антропология, этнография и языкознание, синтезировав их в новое научное направление под названием “этнология”⁴. Она, по его мнению, «… есть наука об этносе как форме, в которой развилось и живет человечество, т.е. этнология, как и биология, открывает законы жизни человека как вида, а следовательно, его мышления и науки как результата мышления и таким образом, этнология является венцом знания человека»⁵ (Широкогоров 1923: 33). Оценивая все широкогоровское научное наследие, нельзя не сказать, что оно дало серьезный импульс для дальнейших исследований по этнической проблематике.

Этнология, как наука о народах и их месте в истории, получила на Западе распространение приблизительно в то же время, что и в России. При своем рождении она заявила, что ее цель изучения человека во всем его проявлении. В учредительных документах этнологических обществ в Париже, Нью-Йорке и Лондоне (1839, 1842, 1843) этнология определялась с одной стороны как наука о человеке вообще, с другой – более узко как наука о расах⁶.

В 1863 г. в результате раскола лондонского «Этнологического общества» и отделившегося от него «Антропологического общества» этнология заменяется словом «антропология». Формальной причиной раскола стали разногласия по проблеме рабства (этнологи были его противниками, отделившая часть под знаменем антропологии его оправдывала). Но по прошествии нескольких лет (1871) оба общества слились в единое под названием в «Антропологический институт Великобритании и Ирландии». Основной позицией Общества было понимание антропологии как дисциплины о физическом строении человека вместе с его социальной сущностью. Точно также такое понимание антропологии вошло в научные исследования ученых стран Британского содружества наций (позже просто Содружество наций), а также ученых Японии, Филиппин, Индонезии, Бельгии и Нидерландов.

Ю.П. Аверкиева, у которой основной частью научных интересов была западная этнология и антропология отмечала: «…Идейной основой понимания антропологии как универсальной науки о человеке и его деятельности является философский антропологизм, выдвигающий на передний план проблемы человеческой сущности, рассматривающий общество как производное естественных особенностей, потребностей и устремлений человека. Этот антропологизм был характерен для взглядов многих философов XVIII—XIX вв., называвших антропологией общую науку о человеке. Материалисты и идеалисты по-разному трактовали принципы антропологизма. Одни в расовых особенностях народов (антропосоциология) искали оправдание социального неравенства, рабства и эксплуатации. Другие (Спиноза, Дидро, Гольбах, Оуэн, Фейербах) придавали антропологизму революционную гуманистическую направленность, осуждая частную собственность, эксплуатацию как явления, не соответствующие человеческой сущности» (Аверкиева 1971:9).

Антропологизм еще более сущностно развел по разные стороны баррикад представителей идеалистического и материалистического понимания человека и общества, которое он составляет. Возникший так называемый “философский антропологизм”, основной ошибкой которого, по мнению Аверкиевой, «…было понимание человека как биологического существа с абстрактной извечно данной и неизменной сущностью. Марксизм, как известно, последовательно развивает учение о человеке как существе общественном, о детерминированности сущности человека его общественным бытием» (Аверкиева 1971:9-10), который в западной антропологии не получил широкого распространения. И его материалистическое понимание исторического процесса все больше замещалось в ней идеализмом, свойственного образу мышления буржуазного общества. На этом, собственно и основывается сущность расхождения отечественной теории этноса и западной концепции этничности. Первая строит свое понимание человека и общества на принципах исторического материализма, вторая опирается на принципы философского антропологизма. «На их основе, — читаем мы в статье Ю.П. Аверкиевой, — пытаются создать философскую антропологию, как некую «гуманистическую» социально-философскую систему. Эту систему пытаются противопоставить якобы «антигуманистическим» традициям марксистской философии» (Аверкиева 1971:10).

Идеи антропологизма в англо-американской науке особенно активно развивались в ХХ веке по двум направлениям: теории функционализма и теории индивидуалистического активизма в исследованиях «культуры и личности». Отсюда и стремление западных ученых к необходимости существования антропологии как универсальной науки о человеке, появившейся затем в двух вариантах: социальной в Англии и культурной в Америке, объединившихся во второй половине ХХ века в одну – социально-культурную антропологию. В ее недрах в то же самое время возникает, в противовес теории этноса, которой традиционно приписывается примордиальный взгляд на феномен “этнического”⁷, концепция этничности. В ней, наряду с несколькими направлениями, особенно активно проявляет себя направление КОНСТРУКТИВИЗМА, адепты которого активно проявляют себя и в отечественной этнографии/этнологии, позиционирующих себя в качестве социально-культурных антропологов. Наиболее последовательным их них является академик В.А. Тишков, опубликовавший значительное количество работ, в которых он однозначно продвигает идеи конструктивизма. Среди них по данной теме особо выделяются книги: «Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии» (Тишков, 2003) и «Политическая антропология» (2000). Можно сказать, что в этих и других работах автора провозглашен российский манифест этнического конструктивизма.

Провозглашаемая новизна конструктивистского направления в науке об этничности вовсе не абсолютна. Понятие, которым конструктивисты оперируют термином “этничность” в качестве объясняющего феномен “этнического” в социуме, уже имела место уже в XIX веке, правда, фигурировало оно в качестве этнических признаков. «…Под этническими признаками, — писал французский ученый П. Топинар, — разумеют все факты, вытекающие из соединения людей между собой, под влиянием какого бы то ни было побуждения: общественных нужд, выгоды, личного произвола или воинственных наклонностей» (Конструирование 1998:10). Следует заметить, что в этом определении, так же, как у теперешних поборников конструктивизма, «…на передний план выдвигается не перечисление считающихся обязательными “вещественных” признаков, а вопрос функций и смысла этих признаков в связи с феноменом неравенства» (Бромлей 1983:9).

В этой связи стоит напомнить, что конструктивизм не признает историко-культурной реальности этноса, квалифицируя его как метафизическую категорию, созданную учеными в результате эссенциальных представлений об этничности. Этнос, по их мнению, будучи сложной и слабо операбельной системой, не может отразить всей богатой палитры этничности, которая «…как социальный конструкт переворачивает в определенном смысле каузальную связь: конкретный случай определяет форму проявления имеющейся этнической идентичности, решая тем самым, какие аспекты этнической культуры, происхождения и/или будущего следует подчеркивать, почему и в каких формах они вписываются в специфический этнический дискурс» (Конструированиеe 1998:14). Каково содержание этого дискурса и каков его исторический контекст – вопросы, которые остаются вне поля зрения представителей конструктивизма. Следовательно, они выступают, прежде всего, против историзма теории этноса, элиминируя историю развития человеческого общества, в частности одну из форм этого развития – этногенез. Имеет место еще одно недоразумение, которое состоит в том, что отечественная теоретическая мысль в этнографии (этнологии) никогда не видела в этносе отдельно структурируемую социальную сущность, в чем ее обвиняют приверженцы концепции этничности. «…В объективной реальности, — отмечал Ю.В. Бромлей, — этнос не существует вне социальных институтов, выступающих в роли его структурообразующей формы”, ссылаясь при этом на мнение М.И. Артамонова, что “этнос сам по себе аморфное явление”» (Бромлей 1973:38).

О многозначности термина “этничность” в одноименной концепции сказано уже немало; объяснение такого положения вещей было предпринято многими известными специалистами. Но наиболее убедительное объяснение, по-моему, содержится в статье польского ученого А. Посерн-Зелинского «Концепции этничности в американских этнических исследованиях» (1979). В статье говориться, что среди американских ученых есть такие, кто критически относится к понятию, обозначаемому термином “этничность”. В подтверждение этому польский ученый приводит мнение профессора политических наук Х.Р. Исаакса, который считает, что этничность есть своего рода “снежная баба”, короткий срок которой не позволяет реально сделать ее предметом научного рассмотрения. Далее, проанализировав почти все имеющиеся определения этничности, польский ученый соглашается с мнением редакции журнала “American Heritage Dictionary” и выводами известных американских специалистов Н. Глазером и Д.Р. Мойниханом о том, что этничность имеет как субъективное, так и объективное измерение.

Точно также это касается понятия “этнос”, являющимися по логике вещей реальным основанием этничности⁸. В этнических реалиях современных государств Нового Света, да и в большинстве гражданских наций Европы, этнос существует в трансформированном виде: иммигрантских этнических групп или локальных этнокультурных групп, чаще всего отличающихся друг от друга диалектально. Этнические группы, по мнению некоторых исследователей, являются социокультурными образованиями, существование и развитие которых обусловлено степенью аккультурации и ассимиляции их членов, и в зависимости от этого могут условно проходить следующие этапы: иммигрантской общности, этнической группы первой стадии развития, этнической группы второй стадии развития и этнической категории (Fransis 1976:86).

В последнее время в американской культурной антропологии сложилось представление о тождестве этнической группы с этничностью. Она в трудах некоторых американских антропологов понимается также как: 1) групповая идентичность, поведение членов этнических групп; 2) этнические чувства; 3) этнически обусловленные нормы; 4) ценности и образцы жизни. Таким образом, этничность – стержневое понятие американских культурных антропологов – у одних выступает как объективная, у других как субъективная социокультурная сущность. Лишь немногие из них, в том числе ранее упомянутые Н. Глазер и Д.Р. Мойнихан, видят в этничности вполне осязаемую реальность в виде группы людей, говорящих на одном языке и обладающих особенностями культуры и расового типа, осознающих эту реальность в форме групповой идентичности. С ними соглашается и польский этнолог А. Посерн-Зелинский, подчеркивая, что интегрированная дефиниция этничности должна учитывать и объективную и субъективную ее стороны, видя диалектическую «…связь этнически обусловленных поведенческих действий с их культурными образцами и символикой, идущими от культурного наследия» (Posern-Zieliński 1979:7). Это мнение польского ученого ставит знак равенства в русском языке между категориями “этничность” и “народность”. Обе они отражают историко-социо-культурное качество народа-этноса. Не признание последнего конструктивистами обеспредмечивает этнографию как науку, основная задача которой все-таки состоит в изучении народов во всех аспектах их исторического существования и развития.

Последователи конструктивизма не хотят замечать тот факт, что человеческое общество в историческом процессе изменяется во всех сферах своего бытия: экономической, социальной, политической, демографической, идеологической и, наконец, культурной. Этому процессу подвержен и этнос, который в исторической перспективе растворяется в нациях буржуазных обществ-государств. В них “этническое” постепенно трансформируется в гражданское, но реликт этничности часто выступает в форме пограничной групповой идентичности, имеющей ситуативное проявление. Отсюда и происходит утверждение западных социально-культурных антропологов о том, что «…критическим моментом исследования становится этническая граница группы, а не ее культурное содержание» (Скворцов 1996:27). Отсюда и непризнание Тишковым категории “этнос”, которую, по его словам, он не использует, поскольку не знает, что это такое (Тишков 1994:65). Вместо этноса, о чем речь уже шла выше, он использует этничность и видит в ней форму организации культурных различий, а основным маркером при определении групп и их этнических границ им провозглашается самокатегоризация и категоризация другими (Тишков 1997:6). В этом тезисе нет ничего нового; в нем отчетливо просматривается известная антитеза “мы” и “они”, которая есть суть исторически обусловленных реальных этнических различий, существующих в традиционных обществах в виде их культурного содержания. Если этого содержания никогда не было, как считают приверженцы концепции этничности, тогда что же изучали Н.Н. Миклухо-Маклай, Б. Малиновский, М. Мид и сотни других этнографов (этнологов. антропологов) в различных историко-культурных ареалах мира?

Из сказанного выше можно сделать вывод: отечественная методология при изучении этнических феноменов абсолютизирует исторический контекст, западная — выводы, полученные современной этносоциологией и этнопсихологией. Сближение этих двух позиций не только возможно, но и реально существует в теоретико-методологических разработках, например, польских ученых. Кроме А. Посерн-Зелинского многие другие этнологи и социологи Польши стараются найти баланс между субъективной и объективной сторонами этничности (справедливости ради, надо сказать, что и они при анализе современных этнических процессов стараются не использовать термин “этнос”, а лишь производные от него: “этничность”, “этническая общность”, “этническая группа” и т.д.)⁹. Так, например, один из них пишет, что любая этническая группа через ей только присущую информационную систему воспроизводит «…определенное этнокультурное содержание, подчеркивает идейно-историческую общность или распространяет ценности, составляющие этническую идентичность» (Szynkiewicz1996:320). В этом тезисе просматриваются взгляды последователей инструментализма – одного из течений концепции этничности. Среди отечественных ученых близок к подобному пониманию этничности С.А. Арутюнов. С его точки зрения, этничность – это объективная реальность, характеризующаяся, прежде всего, «сгустками коммуникационных, информационных связей» (Арутюнов 1995:7).

Феномены этноса и этничности, несомненно, связаны с проблемой нации, поскольку она, не будучи типом этноса, есть все же его прямое историческое следствие. И в этом смысле нация – результат вполне естественного и закономерного процесса, несмотря на то, что в нем заметно присутствовал момент политического предпринимательства в форме идеологии и практики. Процесс нациестроительства, целью которого действительно является гомогенизация общества, в том числе и его этнокультурных параметров, основан все же не на “сколачивании” нации из “мутировавшего”, частично деэтнизированного “человеческого материала”, как считает С.Е. Рыбаков (Рыбаков 2001:275), а на реальном историко-культурном доминировании одной из этнических культур “национализирующегося” буржуазного общества. Таким образом, “гражданский” евронационализм в своей основе этничен, и с этой точки зрения его вполне можно квалифицировать как “постэтнос” (все заявления о том, что нации возникли из национализма, как чисто политико-идеологического явления, антиисторичны по своей сущности). Наличие в понятии “нация” действительно сильных классовой и идеологической составляющих так его расширяет, что оно (понятие) все более становится сферой интересов не столько науки, сколько политики. Однако это не дает право этнологам забывать о нации, к чему призывает В.А. Тишков в своей статье «Забыть о нации (постнационалистическое понимание национализма)» (Тишков 1998:3-26). В конце концов, автор этого призыва не сам может обойтись без категории “нация”, издав недавно книгу «Нация наций: о подходах к пониманию России» (Тишков 2022).

Пристальное рассмотрение современного теоретико-методологического состояния этнологии приводит к следующим выводам: противоречие двух научных течений – примордиализма и конструктивизма – носит не столько концептуальный, сколько идеологический или мировоззренческий характер. Примордиализм вообще, и теория этноса, в частности, есть проявление мировоззрения, основанного на идее развития, которая «…служит альтернативой тенденции ликвидировать историзм в науках о человеке… Эта тенденция означает устремление к статике, максимально возможное элиминирование генезиса и хронологической динамики» (Поршнев 1972:21). Иначе говоря, чтобы понять любое явление, недостаточно знать, что оно представляет собой на данном этапе. Без попыток изучить его исток невозможно в достаточной мере познать его феноменологию. При всех недостатках теории этноса в ней существует важный аспект – стремление увидеть в феномене этничности его сущностную природу в исторической перспективе. Концепция этничности, совершенно справедливо отмечает, что этничность, есть продукт постэтнического развития постидустриального общества, и является, в конце концов, одной из форм социальной организации культурных различий. И, имея ситуативный характер, изменятся в зависимости от различных составляющих социума, но, прежде всего политической. Поэтому неслучайно в недрах концепции этничности, конкретно – конструктивизма, в последнее время получила развитие такая научная дисциплина, как этнополитология. Оценивая достижения концепции этничности, и в ее рамках конструктивистского направления, следует сказать, что она страдает отсутствием в ней сущностной стороны рассмотрения самого этнического феномена, т.е. того, на что указывал выше процитированный выше Б.Ф. Поршнев.

Плюсы и минусы примордиализма и конструктивизма, так или иначе, содержащиеся в теории этноса и концепции этничности можно видеть в конкретных эмпирических материалах, на основе которого создавалась моя монография «Поляки в диаспоре. Сравнительная история польских диаспор в России, США и Бразилии» (Заринов 2010). На тех же материалах основана подготовленная к печати моя книга «Этнос и этничность. Ретроспективный взгляд на проблему», в которой я, проанализировав имеющиеся в этнонауке теоретико-методологические проблемы, прихожу к выводу, что примордиализм и конструктивизм – это всего лишь два различных и во многом противоположных взгляда на феномен “этнического”, однако сущностно не раскрывающие его. Причин здесь несколько, но две основные – это их методологическая ангажированность, имеющая идеологическую направленность, и недостаточно разработанный понятийно-терминологический аппарат. Контент данной книги содержит методологический принцип близкий к синергетике, основанный«…на таких понятиях, как нелинейность, неустойчивость, непредсказуемость, альтернативность развития» (Барсенков, Вдовин 2010:7). Именно этот принцип более всего предполагает рассмотрение любой проблемы в парадигме реалистического ее восприятия и понимания. Реализм позволяет избежать крайностей, какими в этнической теории являются примордиализм и конструктивизм. В этом отношении близок к реалистическому пониманию проблемы этноса и этничности является принцип «символического конструктивизма» П. Бурдье. Он, рассматривая этнические группы в одном ряду с другими социальными группами, «…доказывает их существование одновременно в двух планах: «на бумаге» (теоретического конструкта) и на «деле» (как элемента социальной реальности). Таким образом, этнические группы, по Бурдье, объективно существуют благодаря воспроизводству веры людей в их реальность и благодаря институтам, которые способствуют воспроизводству этой веры» (Хабенская 2006:67).Только одно следует добавить к этому утверждению: реальность и вера в нее нисколько не противоречит существованию той и другой.

Примечания

1 Об этом см. подробно в новом издании труда: Широкогоров С.М. Социальная организация северных тунгусов (с вводными главами о географии расселения и истории этих групп); пер. с англ.; Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН; Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН. М.: Наука — Вост. лит., 2017. 710 с.

2 За первенство его провозглашения в науке борются многие ученые, самые известные из которых – это Иоганн Готфрид Гердер, Иоганн Готлиб Фихте.

3 Об этом хорошо сказал Б.Ф. Поршнев:«…социальное нельзя свести к биологическому. Социальное не из чего вывести, как из биологического» (Поршнев 1972:17).

4 В последствии в советской этнографии это предложение не получило развития. Напротив, этнолгия как, кстати, и сам этнос были признаны категориями буржуазной науки. И только после выхода в свет теории этноса, разработанной под руководством Ю.В. Бромлея, этнология параллельно с этнографией получила научное признание.

5 О всеохватности и универсализме этнографии/этнологии/социально-культурной антропологии говорит тот факт, что эта наука способна включить в себя различные гуманитарные дисциплины.

6В качестве науки о расах этнология понимается до сих пор в Индии.

7 Хотя, по мнению С.В. Чешко, не все приверженцы этой теории придерживались принципов примодиализма. Например, по его мнению, Ю.В. Бромлей абсолютным примордиалистом не был, а некоторые специалисты по этнической проблематике вообще считают его советским конструктивистом, предложившим делить этнос на этносоциальный организм и этникос.

8 Но эту логику почему-то не видят (или не хотят видеть) представители концепции этничности, особенно в лице представителей конструктивизма.

9 Здесь чувствуется влияние на польскую этнологию американской культурной антропологии, и первая в последнее время идентифицирует себя со второй.

Литература

На русском языке:

1. Аверкиева Ю.П. Этнография и культурная/социальная антропология на Западе // Советская этнография. 1971.№5.С.9-16).
2. Арутюнов С.А. Этничность – объективная реальность (отклик на статью С.В. Чешко) //ЭО.1995.№5.
3. Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2009. М., Аспект Пресс, 2010.
4. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983.
5. Заринов И.Ю. Этнокультурные проблемы иммиграции (на материалах истории поляков в Бразилии) // Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1991.
6. Заринов И.Ю. Поляки в диаспоре (Сравнительная характеристика этнической истории польских диаспор в России, США и Бразилии). М.,2010.
7. Керимова М.М. Жизнь, отданная науке. Семья этнографов Харузиных // Из истории российской этнографии (1880–1930-е гг.) М.: Восточная литература. 2011.
8. Керимова М.М. Становление и развитие российской этнографии последних десятилетий ХIХ – первой трети ХХ в. (на основе изучения научного наследия семьи Харузиных). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 2013.
9. Конструирование этничности. Этнические общины Санкт-Петербурга СПб., 1998.
10. Могилянский Н.М. Предмет и задачи этнографии. Доклад, прочитанный на заседании Отделения этнографии ИРГО 4 марта 1916 года // Живая старина. 1916. Вып. 1.
11. Поршнев Б.Ф.О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). М., 1972.
12. Рыбаков С.Е. Философия этноса. М.,2001.
13. Скворцов Н.Г. Проблема этничности в социальной антропологии. СПб.,1996.
14. Тишков В.А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. М. 2003.
15. Тишков В.А. Политическая антропология.TheEdwinMellenPress. Lewinston-Queenston-Lampeter, 2000.
16. Тишков В.А. Теория и политическая практика // Взаимодействие политических и национально-этнических конфликтов: Материалы международного симпозиума. 18-20 апреля 1994 г. Ч. 1. М., 1994.
17. Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. – М. Наука. 2001.
18. Тишков В.А. Забыть о нации (постнационалистическое понимание национализма) // ЭО. 1998. № 5. С. 3-26.
19. Тишков В.А. Нация наций: о подходах к пониманию России. М.,2022.
20. Широкогоров С.М. Место этнографии среди наук и классификация этносов. Введение в курс этнографии Дальнего Востока, прочитанный в 1921/1922 году в Дальневосточном государственном университете». Владивосток: «Свободная Россия», 1922 (переиздана: С.М. Широкогоров. Избранные работы и материалы. Книга 1. Владивосток. Издательство Дальневосточного университета. 2001).
21. Широкогоров С.М. Этнос. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. Шанхай,1923. Отдельный оттиск из LXVII Известий Восточного факультета Государственного Дальневосточного университета. 1923 (переиздана в: С.М. Широкогоров. Избранные работы и материалы. Книга 1. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета. 2001).

На иностранных языках:

22. Francis E. Interethnic Relation. Essays in Sociological Theory. Amsterdam; N.Y., 1976.